Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский", - в справедливости таких простых слов вождя мирового пролетариата я лично убедился нынешней осенью. Ибо лёту из Москвы до Владивостока около десяти часов на сумму 28 000 руб. (туда и обратно), расстояние - 7 000 км по воздуху и 9 288 - по земле, разница во времени - 7 часов. Получается, что даже Пекин ближе к Москве, чем этот наш "российский Сан-Франциско", как его иногда умильно именуют "сведущие" люди.

С ними я не согласен. Бывал, бывал я в этом "Фриско", что по ту сторону могучего Тихого океана, который и нашей Родины края омывает. Там трамваи в гору ползут, и процветает однополая любовь. Во Владивостоке тоже всё круто, всё ветры дуют. Владивосток - это "город, состоящий из лестниц без ступенек", по выражению поэта. Но вроде бы пока пункт гетеросексуальный. Владивостокский житель, "временно не работающий" Серёжа, распивавший под широколистным маньчжурским кедром баночное японское пиво "Саппоро", мне объяснил, что тут не в Тихом океане дело, а в том, что "американцы Бога забыли", хотя вспоминать всё равно придется, дабы не было Апокалипсиса и геенны огненной всем.

Во Владивостоке Бога не забыли, равно как и родную советскую власть, на память от которой остались загаженная утонувшим металлом дивной красоты бухта Золотой Рог и расхожее слово "краснопузые", которое я неоднократно слышал от коренных дальневосточников, потомков русских казаков и белогвардейцев. Девушки Владивостока скромны и учтивы, хотя тоже любят баночное пиво, юноши пытаются заниматься серфингом, но не в этом дело. А в том, что во время моего десятидневного писательского пребывания на Дальнем Востоке мне в очередной раз открылась тривиальная истина: не мешайте людям жить, и они жить будут. Многие годы Владивосток был закрытым городом, куда не ступала нога иностранца, да и советский гражданин должен был получить пропуск, прежде чем попасть в эту таинственную "пограничную зону".

Теперь здесь полным-полно иностранных туристов, проводятся престижные международные кинофестивали, гастролируют театры и отдельные "звездные" представители современной культуры, включая Аллу Пугачёву, Михаила Боярского и исполнителя тюремных песен Ивана Кучина.

Во Владивостоке издается уникальный альманах "Рубеж", тексты, верстка и внешний вид которого сделали бы честь любому столичному изданию, кабы таковое обнаружилось в Питере или Москве. Среди авторов альманаха знатные гости - Андрей Битов, Владимир Богомолов, Евгений Рейн и даже русский американец Сергей Голлербах, тот самый, из второй волны эмиграции. В последнем номере - извлеченный из архивов дальневосточный путевой дневник великого Михаила Пришвина, датируемый 1931 годом.

Но и местные авторы несомненно обладают "лица не общим выражением". Буквальная, географическая близость восточных культур и философий (Корея, Япония, Китай) придает их произведениям странную глубину. То, что в произведениях их европейских российских коллег казалось бы вычурностью или навязчивой экзотикой, здесь является бытом, реализмом. Короче, как сказал стихами владивостокский поэт Иван Шепета:

Пейзаж наш - провинции заговор,
Здесь мыслей иное теченье.
В Приморье не вишня, а сакура,
И это имеет значенье.

Существует альманах в основном "на медные деньги", которые поступают иногда и от местных филантропов, не чуждых прекрасного или просто догадавшихся: не будет культуры, не будет и страны. И что всем уехать отсюда в Европейскую часть России не только невозможно, но и не нужно. Ведь здесь, положа руку на сердце, хорошо, плюс японские машины дешевые. И квартиру можно купить за реальные деньги. Говорю то, что сам видел: на Дальнем Востоке люди как-то худо-бедно живут и дичать не собираются.

Более того. Именно во Владивостоке впервые вышел в прошлом году научно отредактированный двухтомник стихов и прозы самого знаменитого литератора восточной белогвардейской эмиграции Арсения Несмелова, который в 1924 году ушел от красных пешком в Харбин, а в 1945-м обманул ГБ и умер своей смертью во владивостокской тюрьме Гродеково, не дождавшись сталинского суда. Подчеркиваю, более полного собрания сочинений вновь обретенного страной русского классика ХХ века нет пока нигде в мире, а во Владивостоке оно есть! Неудивительно, что двухтомник этот уже стал библиографической редкостью.
Но литература - всего лишь литература. А жизнь, как всегда, богаче любой выдумки. Город, ведущий свое летосчисление всего лишь с 1860 года, сейчас явно переживает свое второе рождение и уверенно вписывается в общемировой контекст, оправдывая свое название "Владеть Востоком".

А ведь начиналось всё весьма скромно. Вот что писал в начале века владивостокский журналист, общественный деятель и краевед Николай Петрович Матвеев-Амурский, автор книги "Краткий исторический очерк г. Владивостока" и родной, между прочим, дедушка основательницы нашей бардовской поэзии Новеллы Матвеевой:

"Первоначально Владивосток, или, вернее, тот пункт, где впоследствии развился настоящий Владивосток, был занят русскою воинскою силою, состоявшею из сорока нижних чинов 4-го линейного батальона под начальством прапорщика Комарова, 20 июня 1860 года. Команда эта была доставлена сюда на военном транспорте "Маньчжур", входившем, по-видимому, в состав эскадры особой экспедиции под начальством адмирала П.В. Козакевича, которой было предписано "занять и укрепить два пункта для небольших команд в гаванях Новгородской (Посьет) и Владивостоке, в заливе Петра Великого, крейсировать около него и описать все берега его от границ Кореи с юга до бухты Ольги к северу".

В 1883 году здесь жили, согласно переписи, всего лишь 10 тысяч 02 человека. Сейчас здесь только автомобилей более 200 тысяч при числе жителей около 600 тысяч. Так что по соотношению мотор/ личность Владивосток находится на первом месте среди всех российских городов, включая Москву и Питер.

И ведь именно владивостокские автомобилисты выступили против гипотетического запрета на хождение по российским дорогам автомобилей "с правым рулем", справедливо увидев в этом ущемление их гражданских и экономических прав, именно они устроили "марш пустых канистр", протестуя против беспрецедентного повышения цен на бензин в стране, которая сидит на нефти, как пират на бочке.
Хотя лично я, уже свыкшийся с многочасовыми московскими автомобильными пробками как с "осознанной необходимостью", сесть за руль во Владивостоке так и не решился. Головокружительный рельеф города, с высшей точки которого - Орлиной сопки - открывается дивный вид на порт, острова и заливы, все эти "туда-сюда, вверх-вниз" по горбатым улицам, увы, не для моих нервов. А местным водилам - хоть бы хны! Автомобили едут впритирку друг к другу и разъезжаются на перекрестках скорее "по понятиям", чем по Правилам дорожного движения.
Снова слово Н.П. Матвееву-Амурскому:

"Отсутствие удовольствий, замкнутость семейных домов - поневоле заставляют молодежь бросаться в карточную игру, чтобы хоть в ней избавиться от мертвящей тоски города, куда письма и газеты приходят, самое раннее, через два месяца, а иногда и через пять. Другое прибежище от скуки - кутежи. Кутят иногда без перерыва целую неделю с утра до ночи, кутят истинно героически. Приедет человек непьющий, пройдет год-два, и, глядишь, он уже спился окончательно".
И возразим, что спиться, конечно, можно когда и где угодно, но в нынешнем Владивостоке уж точно есть куда пойти, чтобы не бросаться, так сказать, в "омуты порока". Театры, картинные галереи, дюжина самых разнообразных музеев с уникальными дальневосточными экспонатами.

И, кстати, как и везде сейчас по России - множество уютных ресторанчиков, кафешек, чистеньких фаст-фудов, где и рюмку можно пропустить под хорошую закуску. Всё это так не похоже на пищевые заведения времен "зрелого социализма" - дорогущие рестораны с их немыслимыми очередями и галунным швейцаром при входе либо (другой полюс) гнусные советские "кафе" и "пельменные" со щербатыми тарелками и сальными алюминиевыми вилками! Боюсь, правда, что молодые читатели "Взора", воспринимающие окружающую их реальность, как незыблемую норму, моего этого нынешнего восхищения, пожалуй, и не поймут. Ну и слава Богу, что не поймут! Не дай им Господь видеть то, что видели мы.

И то, что видел Владивосток совсем уж в недавнем своем прошлом. Когда, вместо демократии, всё вдруг пошло вкривь и вкось. Владивостокцы сидели без света из-за веерных отключений, куда-то вдруг пропала вода из кранов, лопались батареи отопления, разлетались канализационные трубы, "мочили" друг друга знатные бандиты.

И нет ничего в мире идеального, но кажется, что бесхозяйственности в городе медленно, но верно приходит конец. Здесь множество отреставрированных зданий начала века, включая знаменитый железнодорожный вокзал, где заканчивается Транссибирская магистраль, имеются аккуратные тротуары, выложенные плиткой, благоустраивается набережная, растут дома. Многие, кажется, наконец-то поняли простую истину: надо жить, а не ждать, избавились от десятилетиями навязываемого нам варварского постулата: сегодняшний день - ничто, завтрашний - всё.

И вся моя надежда покоится на тех, кто хоть что-то делает в нашей стране вместо того, чтобы ныть, обижаться, винить других и хапать. Люди, которых
я встретил во Владивостоке, думают примерно так же, как я. Люди разных возрастов, привычек, доходов, убеждений, занятий. Писатели, поэты, художники, промышленники, ученые, рабочие. Участники "провинции заговора", который заключается в том, что наша страна состоит не только из Москвы, Питера, Екатеринбурга и еще пары-тройки мегаполисов, а до сих пор обладает огромными пространствами, обитатели которых хотят счастья, покоя, достатка, имеют на всё это право, но четко помнят и собственные обязанности. Перед семьей, Родиной, Богом, перед самим собой, в конце концов. P. S.

И чтобы не заканчивать свои заметки на такой пафосной ноте, скажу всё же о том, что обнаружил во Владивостоке странную привычку мусорить где ни попадя и, в частности, бить бутылки около памятников и достопримечательностей. Впрочем и увы, это пока по всей стране так. Что-то не видел я в Китае повсеместно битого стекла. И в Финляндии не видел. Так что есть еще у нас большое поле для нравственного и прочего совершенствования!

P.P.S. И так почему-то не хотелось расставаться с Владивостоком, хотя, казалось бы, полмира изъездил и каких только красот не навидался в разных дальних краях. А здесь - закрою глаза и вижу эту ломаную береговую линию, небо невероятного, не имеющего названия яркого цвета, скалы, песок, осенние сопки, уходящие в бесконечность…