Основан в 1473 г., несколько столетий был опорным пунктом Православия на западных российских границах и неоднократно подвергался разгромам. В 1570 г. его игумен Корнилий был по ложному подозрению убит Иваном Грозным и с тех пор почитается как преподобномученик. К XIX в. потерял прежнее значение, но в ХХ в. стал одним из самых известных центров подвижничества и старчества. После революции монастырь оказался на территории, подконтрольной Эстонии, и не был закрыт, затем пережил немецкую оккупацию и советский период. С Печорами связаны имена таких великих подвижников и старцев ХХ в., как иеросхимонах Сампсон (Сиверс) и архимандрит Иоанн (Крестьянкин).

Расположенный в 340 км на юго-запад от Санкт-Петербурга и в 50 км на запад от Пскова, Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь ведет свою историю уже более 500 лет. Здесь, на северо-западных рубежах России, на древней Псковской земле были взращены семена Православной веры, посеянные на Руси еще в Х веке святой равноапостольной княгиней Ольгой, которая, по преданию, родилась в веси Выбутской близ Пскова.

Только через полвека, при игумене Дорофее, вновь поднялась и расцвела обитель: в 20-е годы ХVI века была обновлена и расширена Успенская церковь, устроен придел во имя преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских. Также возводились другие храмы и монастырские строения. Строительством руководил государев дьяк, обладавший властью полномочного представителя великого князя Московского в Пскове, Мисюрь Мунехин, который повел работы с большим размахом. За заслуги по устроению обители он первым из мирян был похоронен в монастырской пещере.

Приграничное положение обители оставалось опасным. В середине ХVI века усиливается натиск на псковскую землю со стороны немецкого ливонского ордена. Это привело к тому, что Псково-Печерский монастырь постепенно становится не только местом спасения христианских душ, не только миссионерским и просветительским центром, но и мощной крепостью северо-западной Руси.

В ХХ веке монастырю вместе с Отечеством пришлось пройти через две войны. Но древнии традиции, бережно хранимые в монастыре, не были нарушены даже в самые страшные для русского монашества времена. Молитвами Пречистой Богородицы Псково-Печерская обитель промыслом Божиим была по договору 1922 г. отнесена к буржуазной Эстонии и оставалась там вплоть до 1940 г., чем и была спасена от всеобщего разорения и осквернения.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Фашистские войска быстро продвигались по Прибалтике. В спешном порядке все советские организации города Печоры были эвакуированы в тыл. В город вошли немцы

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Фашистские войска быстро продвигались по Прибалтике. В спешном порядке все советские организации города Печоры были эвакуированы в тыл. В город вошли немцы.

Монастырь продолжал оставаться в двойном подчинении: Таллиннскому Митрополиту Александру (Паулусу) и Экзарху Прибалтики Митрополиту Сергию (Воскресенскому).
В монастыре в течение 1941 года произошли перемены: Архимандрит Парфений ушел на покой по старости, хотя всё ещё продолжал нести послушание эконома. Это был прекрасный хозяйственник и человек большой души. Любимым выражением отца Парфения было: «Слава Богу за всё!». До ухода отца Парфения Игумен Павел только помогал ему, но затем все неприятности, связанные с оккупацией, тяжелейшим бременем легли на плечи одного отца Павла, бывшего уже также в преклонных летах.

Настоятель Игумен Павел (в миру Петр Михайлович Горшков) родился в Петербурге в 1867 году в семье купца II гильдии. Окончил 4 класса начальной школы. В 1884 году поступил послушником в Сергиеву пустынь под Петербургом. В 1888 году принял пострижение в мантию, после этого подвигом добрым подвизался тридцать лет в этой же пустыне. В 1919 году служил полковым священником в северо-западной армии, которой командовал генерал Родзянко, и духовно окормлял раненых в Нарвском госпитале. Далее промыслом Божиим он направлен на послушание в Эстонию - священником в Юрьев, затем духовником в Пюхтицкий женский монастырь, потом опять на приходы - в Тапе и Муствее, а с 1937 года занимал должность благочинного и помощника Настоятеля в Псково-Печерском монастыре.
По натуре отец Павел был очень деятельным и сострадательным к людям. В первый же год Великой Отечественной войны он стал Настоятелем.

Эти годы (1941-1945) были такими же трудными для обители, как и период гражданской войны. Вступая в этот период, братия особую надежду возлагали на Небесную Игумению - Пресвятую Богородицу. Жизнь состояла из ежедневной молитвы и труда по сохранению монастыря. Яркой иллюстрацией этого является документ, текст которого мы приводим ниже полностью:

«Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Владыке Александру Митрополиту Таллинскому.
№177 20.IХ.41/отпр.
Сим почтительно после долгого молчания приветствую Вас со всею о Христе Братиею с милостию Божиею - после тревожных переживаний мысленно перед Вами просим святит. Благословения и св. молитв.
Владыко Святый! За Ваши св. молитвы Владычица нас спасла здравых и невредимых кроме о. И. Алексия Смирнова на Мустищеве.
Целы и невредимы также все храмы Божий и всё в них, а также и ризница и все в ней находящееся за тремя печатями: Советской, монастырской, немецкой. Богослужения всегда происходили. Мы поражены заботою о нас нашей Небесной Игуменьи, что даже взятые ключи от Ризницы Советскими властями 21 окт. прошлого 1940 г. нам возвращены Печер. город. Управою 13.VIII, к[оторые] нашел сын председателя Уездной печ. Управы в замке Алатскиви близ Пейпуса.
В ризницу мы до сих пор не ходили, считаем это за лучшее... к тому же у нас нет описи, к[оторая] имеется единственно у г. Вага, к[оторый] её проверял, была у О. Иг. Агафона, но и её товарищи взяли, пострадал лишь немного хозяйственный инвентарь, т.е. мы принудительно должны были очень дешево продать лошадь, 4-х коров, сено, солому, сбруи и земледельческие орудия. Из настоятельского дома увезена вся обстановка. Храмы обложения не имели, но за братское помещение платили очень дорого и всего уплачено более 4.000 руб.
Милостию Божиею сделали необходимый ремонт... У Михайловского Собора с южной стороны сделаны деревянные ступни и заготовлены 200 досок 2-х дюймовок, для пола Успенского Собора.
О. Павел был командирован во Псков с нашими продуктами для голодающих 9.VIII. и для Богослужения - по просьбе верующих»*. (*Письмо, исх. № 177 от 20.09.1941. Копия. Архив Псково-Печерского монастыря.)

В военный период игумен Павел не только совершал Богослужения и проповедовал, трудился по хозяйству монастыря, но самое главное - помогал военнопленным и престарелым. Обратимся к документам и воспоминаниям очевидцев.

«Вх.№112. 19.VIII. 41 г.
Отец Павел! Умоляю Вас, посетите богадельню, окажите милосердие несчастным никому не нужным людям. Ведь подумайте, от голода один выбросился из окна, вчера умер, а другие просят отравить их.
Очень надеюсь, что Вы не откажите в моей просьбе.
София Дмитриевна Петрова из г. Пскова. Богадельня в Завеличье».
На этот крик о помощи игумен Павел после Богослужения с церковного амвона делает воззвание к народу о помощи больным, престарелым и военнопленным. Прихожане монастыря откликнулись на призыв игумена Павла. Продукты собраны. И мы читаем далее:

«№139 23.VIII.41 г.
Удостоверение
в том, что из Печерскаго монастыря во г. Псков голодающим посылаются сто одиннадцать (111) пудов на 4-х подводах а именно: хлеба 12-ть мешков - 25 пуд., 7 мешков мука ржаной - 25 пудов, 1 мешок муки белой 1 пуд., крупы 3 мешка - 3 пуда, сухарей 5 меш. - 6 пуд., 4 мешка и корзина овощей - 8 пуд., 12-ть меш. Картофеля - 43 пуд., 197 яиц, 5 кило мяса.
Помощник Настоятеля Иеромонах Павел Горшков.
P.S. осталось в монастыре 3-й мешка картофеля, п.ч. не поместилось на 4 подводы.
Всего из Св. Печерской обители послано 153 пуда в Псков голодающим, а именно: 8.VIII - 42 пуд., сопровождал о. Павел, и 23.VIII - 111 пудов сопровождали Широкова Анастасия Ильинична и Быстрика Наталья Афанасьевна.
Подводчики бесплатные: Курносов Николай Васильевич».

Оказанная помощь дошла до адресатов. Это подтверждают благодарственные письма:

«Вх. №119 от 26. VIII.41 г.
Больные военнопленные и персонал госпиталя лагерного пункта № 134 в г. Пскове выносят глубокую благодарность за присланные продукты - муку, яйца и другое пожертвованное Вами для русских раненных военнопленных. По поручению больных подписывается врач Арко А., кладовщик Арко Р. Врач - подпись; Кладовщик - подпись. 24. VIII.41.»

Продолжаем чтение благодарственных писем:

«Вход. №119. 26.VIII.41.
Дорогой отец Павел. Администрация больницы и больные преклоняются пред Вашей добротой и благодарят за оказанную нам помощь. Через Ваших посланцев примите наш поклон и передайте всем молящимся монастыря Печерского благодарность Псковичей.
Разрешите надеяться, что этот дар будет не последним со стороны молящихся.
Смотритель больницы Софийский. 25.VIII-41.»

«Вход. 120 oт 27.VIII.41.
Глубокоуважаемый Отец Павел!
Больные и старики Псковскаго Дома Инвлидов приносят Вам и всем прихожанам, откликнувшихся на Ваше обращение, глубокую благодарность за оказанную помощь выразившуюся в присылке продуктов, которые обеспечили инвалидов на несколько дней.
Мы позволяем себе выразить надежду, что Вы, Глубокоуважаемый Отец Павел, и впредь не оставите нас своим попечением.
По уполномочию Инвалидов за Зав. Домом подпись
Секретарь Кондратьев
Г. Псков. 24 августа 1941 г.»

Помощь продуктами питания для нуждающихся обитель оказывала и позднее. Это подтверждается многочисленными документами.

Иногда Печорская комендатура не давала разрешения на доставку съестных припасов бедным и больным:
«№224 16.XII.41r.
Г. Коменданту Города Печор.
Почтительно прошу дать разрешение на поездку в город Псков 17 сего декабря и обратно 22 декабря для доставки бедным больным хлеба, капусты, картофеля и других съестных припасов.
Ответственное лицо Широкова Анастасия И., Балбуков А., Андреева Клавдия, Москвина А. и возчики Милованов Михаил, Махорин Виктор, Федоров Василий, Плешатов В. и Фенагин Михаил.
Наместник Печерскаго монастыря Иеромонах Павел Горшков.
Не разрешено.»

Приведенные документы - это только малая часть той социальной работы, которую проводил Псково-Печерский монастырь в годы оккупации.

Чтобы дополнить картину служения Игумена Павла, приведем свидетельства знавших его очевидцев.
Георгий Александрович Печников, житель города Печоры, расказывает: «Мне известен случай в 1943 году, когда один из монахов прятал в монастыре партизана Ринусова. Позднее он погиб, но до настоящего времени жива его родственница Ринусова Елена Алексеевна (в действительности - Викторовна), которая может это подтвердить».* (*Санкт-Петербургские Епархиальные ве-домости. Вып. 26-27, 2002, с. 184.)

Елена Викторовна Ринусова, жительница города Печоры, дополняет: «Я родилась и выросла в городе Печоры. Достаточно хорошо помню Горшкова Петра Михайловича (отца Павла)... Монастырь занимался благотворительной работой, причем большая заслуга в этом и самого Горшкова П. М. Так, через прихожан, монастырь собирал продовольствие (а деревни вокруг города не были разорены, и люди жили достаточно хорошо и могли выделить что-то из продуктов) и передавал его в больницы, лагеря. В частности, около города, где сейчас находится микрорайон «Майский», был лагерь военнопленных, и часть продуктов отвозилась туда. Мне неизвестно о том, чтобы в городе и районе было партизанское движение, еще неизвестны факты оказания работниками монастыря помощи партизанам или, наоборот, выдачи немцам или «Омакайтсе» партизан, сочувствовавших Советской власти. Правда, был разговор о том, что родственника по линии мужа кто-то прятал в монастыре, но никаких подробностей этого я не знаю... Однозначно могу сказать, что никаких дел с оккупантами или «Омакайтсе» он (Игумен Павел) не имел и полицейским не являлся»*. (*Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. Вып. 26-27, 2002, с. 185.)

Вспоминает Нина Борисовна Рауман (г. Рига), уроженка с. Лавры Печорского района: «...я жила до войны и в период оккупации в г. Печоры в семье дяди Ермихова Николая Семеновича, который был близок с о. Павлом, тот часто заходил к дяде домой. Это был очень добрый и отзывчивый человек, по мере возможности стремившийся помогать людям. Я вспоминаю такой случай: дядя во второй половине 1941 г. ездил по личным делам в Боровичи (это где-то за Псковом) ... а там был лагерь советских военнопленных. Дядя приехал и рассказал о. П. Горшкову, в каких нечеловеческих условиях живут военнопленные, и сказал ему, что пленным надо как-нибудь помочь. О. Павел сразу же поддержал дядю, заявив: «Ты, Николай, действуй, я тебе буду всячески помогать». Через жителей близлежащих деревень удалось собрать значительное количество продуктов (сало, хлеб, овощи и др.) и отвезти их в указанный лагерь. Большую помощь в сборе продуктов оказал сам о. Павел Горшков и другие работники монастыря, которые собирали продовольствие через прихожан... О. П. Горшков был человек аполитичный, а к любой власти относился уважительно. Каких-либо резких высказываний против Советской власти с его стороны я не слышала. В годы войны в своих суждениях он также проявлял сдержанность. С представителями немецкого командования он, естественно, общался как представитель администрации монастыря, несколько раз он встречался с комиссаром города Бомбе, а потом Бенингом, существуют и фотографии, свидетельствующие об этом и на основании которых его потом обвинили в пособничестве оккупантам. Есть фотография, на которой снят о. Павел (Горшков) в Сретенской церкви за обедом вместе с митрополитом Сергием и представителями немецкого командования. Я сама лично была свидетельницей этого праздничного обеда (он происходил в 1943 г. во время церковного праздника Успения). Эту церемонию фотографировал местный фотограф, меня и художницу Калашникову тоже пригласили запечатлеться на этом снимке, но мать не разрешила мне это и, как потом оказалось, правильно сделала. Во время обеда провозглашались тосты за гостей, выступил митрополит Сергий, но я не помню, чтобы о. Павел (Горшков) делал речь на этом обеде»*. (*Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. Вып. 26-27, 2002, с. 185-186)

Игумен Павел (Горшков) в своих проповедях пытался поддержать слабых и немощных духом, не допустить их до отчаяния, и это видно из воспоминаний Г. А. Печникова: «Я сам лично был однажды в церкви на его проповеди и хочу сказать, что его проповедь была патриотичной. Он говорил, что для нашего народа настали трудные времена, что надо все вытерпеть, что обязательно настанут лучшие дни и т.п.»*. (*Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. Вып. 26-27, 2002, с. 185.)

На праздник Успения 1943 года в Псково-Печерском монастыре проходило Архипастырское совещание, итоговым документом которого было обращение к пастве. Главной мыслью этого обращения являются слова Спасителя: «Ищите прежде Царствия Божия и Правды Его» (Мф. 6, 33). В совещании приняли участие:
- Сергий Митрополит Литовский, Патриарший Экзарх Латвии и Эстонии.
- Павел, Архиепископ Нарвский
- Иоанн, Епископ Рижский
- Даниил, Епископ Ковенский.
В своей работе мы не касаемся политических взглядов Высокопреосвященнейшего Митрополита Виленского и Литовского Сергия (Воскресенского), Экзарха Латвии и Эстонии.

На территории Псковской и частично Ленинградской областей в период с 1941 по 1944 год по благословению Экзарха Митрополита Сергия осуществляла свою миссионерскую деятельность Псковская миссия, состоящая из группы священников во главе с протоиереем Кириллом Зайц из Риги.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своей книге «Православие в Эстонии» пишет: «Необходимость Псковской миссии была очевидной. К началу Великой Отечественной войны на всей территории Псковской области действовали только два храма - в Пскове и Гдове. Верующие встречали миссионеров с исключительным воодушевлением. Повсеместно открывались новые и, где возможно, восстанавливались сохранившиеся храмы. К исповеди и святому причастию приступали тысячи людей, крестили детей, создавали катехизические курсы для взрослых, пастырские и богословские курсы, во всех школах преподавали Закон Божий. Миссия издавала информационный бюллетень. Деятельность Псковской миссии полностью осуществлялась на добровольные пожертвования верующих, но священнослужители жалования не получали. За три года существования миссии было создано до 200 приходов, которые окормлялись 175 пресвитерами. Подготовка священнослужителей для приходов в основном осуществлялась в Рижской духовной семинарии. Поскольку территория Псковской епархии перед войной находилась в ведении митрополита Ленинградского, экзарх митрополит Сергий не распространял на неё свою архипастырскую власть, и в храмах, пока оккупационное начальство не запретило, возносилось имя митрополита Ленинградского Алексия (Симанского)»*. (*Патриарх Алексий II. Православие в Эстонии. М.,1999, с. 411-412)

Для того чтобы кратко определить духовную атмосферу этого периода на Псковской земле приведем слова Архимандрита Кирилла (Начиса), который в это время служил псаломщиком в Псковской миссии: «Народ жаждал молиться, жаждал покаяния»*. (*Санкт-Петербургские Епархиальные ведомости. Вып. 26-27, 2002, с. 192.)

Вернемся к монастырской жизни в эти годы.
Игумен Павел посетил сто деревень и сто школ и произносил там проповеди. Он вспоминал: «Мне было до слез больно, я боялся и считал, что детей без Бога оставить нельзя»*. (*Псково-Печерский листок №202 1998, с. 4.)

Время, занятое молитвой, трудами по управлению обителью, переживаниями за Родину летело для игумена Павла незаметно. Наступил 1944 год. Наместник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря Архимандрит Алипий (Воронов) вместе со своим помощником Казначеем Архимандритом Нафанаилом (Поспеловым) восстановили точную хронологию событий весны 1944 года. В неопубликованной статье отца Алипия под названием «По следам монастырских сокровищ» мы читаем: «Приближение Советских войск к Прибалтике в начале 1944 года сильно обеспокоило активный штаб государственного руководителя Розенберга, располагавшийся в Риге. Было решено вывезти драгоценные предметы из монастыря Ригу, якобы для передачи их на хранение канцелярии экзархата. Оккупанты все еще продолжали играть роль европейски образованных просветителей, спасающих культурные ценности русского народа от невежественных «варваров-большевиков».

25 февраля 1944 года в монастырь поступило распоряжение гебитскомиссара Бекинга об упаковке наиболее ценных предметов ризницы для их последующей эвакуации. Монахи очень настороженно отнеслись к этому распоряжению. Почти пятьсот лет сокровища хранились в ризнице, их не выносили из стен монастыря, не смотря ни на какие войны и осады крепости... Поэтому никто не торопился выполнить приказ. Возможно, он так и остался бы невыполненным, если бы не воздушный налет 6 марта 1944 года. Одна из бомб упала напротив Успенского собора, на середину железной лестницы, «сделав воронку в аршин глубиной». Она чуть не попала в ризницу. От воронки бомбы до хранилища монастырских сокровищ оставалось всего лишь несколько метров. После этого начались работы по упаковке ценностей.
17 марта 1944 года в монастырь, прибыл референт окружного комиссара Шиффер, зачитал игумену Павлу с братией две бумаги и заставил расписаться, что они ознакомились с содержанием и обязуются выполнить приказ. Это были распоряжения Прибалтийского Экзарха Сергия и гебитс-комиссара Бекинга об эвакуации ризницы.
18 марта 1944 года представитель немецкого командования Берг отправил четыре ящика с драгоценными предметами в Ригу»*. (*ГАЛО ф. Р-1776, оп. 1, д. 174, л. 10.)

Игумен Павел (Горшков) очень переживал о судьбе ризницы и обращался в разные инстанции с просьбой дать гарантии в том, что после изменения обстоятельств военного времени к лучшему она будет возвращена в монастырь. В одном из писем мы читаем о его внутреннем состоянии после вывоза немцами монастырской ризницы: «Не нахожу себе места и покоя ни днём, ни ночью. В ушах всё время одни и те же слова: пять столетий хранила братия сокровища, а ты, Павел Горшков, позволил увезти их из монастыря»*. (*Дело по реабилитации Игумена Павла Горшкова. Архив Псково-Печерского монастыря.)

В монастыре складывалась ситуация, подобная Валаамскому монастырю в 1940 году, когда после бомбежек во время Финской войны, спасая святыни монастыря, валаамская братия по льду Ладожского озера ушла в Финляндию. В то время фронт приближался к городу Печоры. В ночь с 31-го марта на 1-е апреля 1944 года была еще одна страшная бомбежка города и монастыря. Чудесным заступлением Божией Матери не было прямого попадания бомб ни в одно из зданий обители. Городские жители укрывались в пещерах для овощей. В городе осколками бомб было убито несколько человек, а в монастыре от осколка бомбы погиб схиепископ Макарий (Васильев).

По рассказу Архимандрита Нафанаила (Поспелова) после Победы на экскурсию в монастырь приезжал один из летчиков, участвовавший в бомбардировке города и монастыря, и очень сильно удивлялся, как монастырь остался целым.
В 1984 году по заявке начальника Печорского Узла связи З.И. Бурцевой Архимандрит Нафанаил проводил экскурсию для работника Министерства связи Сергея Яковлевича Новикова с супругой. Посещая пещеры, Сергей Яковлевич остановился у нового Братского кладбища и рассказал свою фронтовую историю. В годы Великой Отечественной войны он воевал фронтовым разведчиком. Однажды, завершая рейд по немецкой прифронтовой полосе, он с группой разведчиков несколько дней скрывался в пещерах монастыря. Хлеб и воду им приносил какой-то монах. Во время угощения квасом в присутствии благочинного монастыря игумена Тихона (Секретарева) и эконома иеромонаха Филарета (Кольцова) Сергей Яковлевич на фотографиях военного времени узнал монаха, который носил им в пещеры хлеб и воду - это был старец иеросхимонах Симеон, ныне прославленный в лике святых. В дальнейшем при подготовке документов для реабилитации игумена Павла (Горшкова) журналистка С. И. Галаева вступила в переписку с Сергеем Яковлевичем Новиковым, желая уточнить детали выше описываемого события. В ответ на свою просьбу она получила два письма, текст которых нами приводится полностью:

«Здравствуйте Светлана Ивановна! ...Прошло 45 лет и мне трудно вспомнить подробности. Но факт оказания гостеприимства одним из служителей монастыря (как позже выяснилось отцом Симеоном, о чем он скрыл от других служителей) весной-ли, летом 1944 г., имел место Группа разведчиков, возвращаясь с задания, несколько дней скрывалась в пещерах монастыря, о чем я рассказал одному из служителей в период посещения Псково-Печерского монастыря в 1984 году. Всего Вам доброго.
24.01.89г. Новиков»*. (*Входящий № 31 от 16.03.1990 г. Архив Псково-Печерского монастыря.)

«Уважаемая Светлана! Сердечно поздравляю с праздником Весны, желаю Вам доброго здоровья, благополучия в семье и успехов в Вашей работе. Сожалею, что не могу что добавить к ранее сказанному. Мне неизвестны адреса моих однополчан, это было в 1944-м, и мы не загадывали, кто доживет до конца войны, имена забылись, адресами родственников не интересовались. Тогда, после возвращения, мы вскоре опять ушли на задание, после которого двоих отчислили, один погиб в Курляндии, другой там же, тяжело ранен, я попал на другой фронт. Вот и вся наша пятерка. Спасибо Вам за поздравление. При случае передайте привет и благодарность за книжечку о. Тихону.
Простите за фамильярность - не знаю Ваше отчество.
2.03.89. Новиков»*. (*Входящий № 32 от 16.03.1990 г. Архив Псково-Печерского монастыря.)

Вернемся к обстановке в монастыре весной 1944 года. Это был сложный момент в жизни обители. Как мы уже говорили, ситуация была похожа на валаамскую. Мнения разделились. Часть братии хотела выехать со всеми святынями в Эстонию, боясь репрессий. Другая часть братии склонялась к тому, чтобы, предавшись воле Божией, остаться в монастыре. После обстоятельного обсуждения братия во главе с игуменом Павлом приняли решение, чтобы не быть предателями обители и сохранить достояние Царицы Небесной, предавшись в волю Божию остаться в монастыре*. (*Письмо Архиепископу Григорию Псковскому и Порховскому послушника В. Соколова от 5 сентября 1944 года. Архив Псково-Печерского монастыря.)

10 августа 1944 года в обители молитвенно отмечали празднование в честь иконы Божией Матери, именуемой «Одигитрия» (Смоленская). Братия усердно молилась о том, чтобы Пресвятая Богородица не лишила их Своего водительства. На другой день город Печоры был освобожден от немецко-фашистских захватчиков. По сообщению корреспондента ТАСС старшего лейтенанта Н. Семенова «В бою за Петсери особенно отличились подразделения кавалера ордена Александра Невского капитана Землякова и капитана Смирнова... Трогательные встречи происходят на улицах. 70-летняя Екатерина Туманова, седой врач Петр Павлович Сервирог, маленькая девочка Тоня Тукмачева обнимают, целуют наших бойцов, благодарят их. В Псково-Печерском монастыре звонят колокола в честь Красной Армии. Духовенство служит молебен. Настоятель монастыря дарит нашим бойцам цветы»*. (*«В освобожденном Петсери» // «Вперед за Родину». Красноармейская газета 1944 № 191, 12 августа.)

Спустя несколько дней в обитель посылается корреспондент этой же газеты майор Карп В. В. с просьбой к игумену Павлу ознакомить его: «... с обстоятельствами похищения немцами ценностей монастыря, а также с историей Псково-Печерского монастыря»*. (*Входящий № 252 от 16.08.1944 г. Архив Псково-Печерского монастыря.)

Игумен Павел участвовал в митинге по случаю освобождения города по приглашению 2-го секретаря УКОМ’а партии А. Шишкина:

«Многоуважаемому настоятелю о. Павлу! Прошу Вас, согласно договоренности придти к 7 часам в уездный комитет партии (для выступления на митинге)
С уважением 24.08.44 А. Шишкин (подпись)»*. (*Входящий № 256а от 24.08.1944 г. Архив Псково-Печерского монастыря.)

Обитель готовится к празднику Успения Божией Матери. Игумен Павел приглашает 1-го секретаря УКОМ’а партии Овсянникова:
«Печерский монастырь по случаю своего храмового праздника приглашает Вас на братскую трапезу после крестного хода в два часа дня (14 ч.) 28 сего Августа м.
Настоятель Игумен Павел Горшков (подпись)»*. (*Архив Псково-Печерского монастыря.)

В августе 1944 года Игумен Павел обратился к Управляющему Ленинградской епархией с прошением о принятии Псково-Печерского монастыря в каноническое общение с Московской Патриархией. На это прошение 4 сентября 1944 года была наложена резолюция временно управляющим Ленинградской Епархией Высокопреосвященнейшим Григорием, Архиепископом Псковским и Порховским с благословением предоставить дополнительные сведения следующего содержания:

«1. Необходимо иметь подробные послужные списки всех монашествующих монастыря.
2. Особо необходимо знать, в каком отношении к Московской Патриархии (в частности к Святейшему Патриарху Сергию) находился монастырь за время оккупации его немцами.
3. Какие особые распоряжения получались монастырем от местной церковной (экзарха, епископа, в миссии) и гражданской власти во время оккупации.
4. В каком состоянии находятся в настоящее время храмы с утварью, здания и все хозяйство монастыря и его средства.
5. В каком виде организовано управление монастырем и способ содержания братии.
6. Каков весь состав насельников монастыря: монашествующих, послушников, вольно-наемных рабочих и проч.»*. (*Вход. № 274 от 15.09.1944 . Архив Псково-Печерского монастыря.)

В монастырь с этим документом прибыл представитель Архиепископа Псковского и Порховского Григория А. Ф. Шишкин, который ознакомился с деятельностью монастыря по всем указанным пунктам. Отец Настоятель Игумен Павел вместе с духовным собором монастыря предоставили ему все необходимые сведения для объективного доклада Управляющему Ленинградской епархией. А. Ф. Шишкин получил из архива монастыря следующие документы за 1944 год: вход. №№ 68, 173, 178, 184, 188, 99, 208 и дело об эвакуации монастырской ризницы на 29 листах.

Весь сентябрь месяц для Игумена Павла прошел в хлопотах по налаживанию канонических отношений с епархией и деловых с местными властями. В октябре Игумен Павел совершал торжественное Богослужение на престольный праздник обители - Покрова Божией Матери. Отец Настоятель, братия и паломники молились ко Господу и Пречистой Его Матери о том, чтобы в монастыре не оскудела братия. Просили Небесной помощи в деле ремонта разрушенной войной обители. Просили Пресвятую Богородицу о помощи больным, инвалидам, сиротам и вдовицам, а 17 октября 1944 года последовал неожиданный арест Игумена Павла со страшными обвинениями по статьям УК РСФСР №№ 58-1 «а», 58-10 ч. 2, 58-11. На Игумена Павла было заведено следственное дело № 1178-44 г. Вместе с Игуменом Павлом были арестованы еще три человека. Игумену Павлу было 77 лет...

Первый допрос состоялся 25 октября 1944 года. Для нас очень важны его первые ответы на обвинения. Здесь всего два вопроса и два ответа. Мы приведем их полностью:

«Начало допроса 14-00.
Вопрос: Вы арестованы за проведение антисоветской деятельности, дайте показания по этому вопросу?
Ответ: Антисоветской деятельностью я не занимался и по этому вопросу ничего следствию показать не могу.
Вопрос: Вы говорите не правду, Ваша антисоветская деятельность следствию известна, следствие требует от Вас правдивых показаний по этому вопросу?
Ответ: Я говорю правду и других показаний дать не могу.
Допрос прерван 16-00.
Протокол мною лично прочитан с моих слов записан верно.
Петр Горшков.»*. (* Следственное дело № 1178-44 г. Т. 1, л. 22.)

Когда автор работы знакомился с архивным уголовным делом № С-5890 в отношении П. М. Горшкова (Игумена Павла), то была сделана попытка выяснить, где часть архивных документов монастыря, изъятая при его аресте. В названном архивном уголовном деле есть акт об уничтожении переписки, в котором говорится о том, что «вышеозначенная переписка вещественным доказательством не является и ценности не представляет, а посему уничтожены путем сожжения»*. (*Следственное дело № 1178-44 г. Т.1, л. 15.)

Особенно жаль, что среди уничтоженного был альбом с фотографиями. Когда читаешь следственные документы, в частности, протоколы допросов, то трудно понять, где ложь, а где - правда, но ситуация проясняется при ознакомлении с «Заключением по архивному уголовному делу № С-5890 в отношении Горшкова П. М. и других о реабилитации 1997 г., подписанным Прокурором отдела по надзору за исполнением законом о федеральной безопасности, советником юстиции Е. А. Савраемым, Начальником отдела по надзору за исполнением законом о федеральной безопасности советником юстиции В. А. Ивановым и утвержденным Прокурором Псковской области государственным советником юстиции 3 класса В. Г.Комсюковым.

Этот документ находится в 4 томе названного следственного дела. Вот что пишется в «Заключении»: «При производстве предварительного следствия и рассмотрении дела в судебном заседании были грубо нарушены принцип презумпции невиновности, предусмотренные законом права обвиняемых и подсудимых, а также действующие в то время нормы уголовного процесса»*. (*Следственное дело № 1178-44 г. Т. 4, л. 217.)

Это определение комиссии по реабилитации Игумена Павла проясняет очень многое. Следующий абзац «Заключения...» говорит уже о том, что Игумена Павла Горшкова и арестованные вместе ним являются мучениками и исповедниками за Христа. «Изначально предварительное следствие и трибунал рассматривали Горшкова, Никифорова, Хитрову, Петрова и Грюнверк как идейных врагов советской власти, поскольку те, как глубоко верующие люди, не были согласны с политикой в отношении религии и не мирились с безбожием, уничтожением храмов и физической ликвидацией духовенства. Свои взгляды арестованные не скрывали, изложили на первых же допросах и заявляли, что они страдают за веру в Бога»*. (*Следственное дело № 1178-44 г. Т. 4, л. 217.)

Автор настоящей работы задается вопросом: каким образом были получены «признательные» показания у Игумена Павла и других арестованных по этому делу? Из этого же документа мы узнаем: «Для получения нужных показаний следователь УНКВД Ленинградской области практиковал многочисленные ночные, длительные допросы обвиняемых. За время следствия кроме участия в очных ставках Горшков был допрошен 9 раз, Никифоров - 11 раз, Хитрова - 12 раз, Петров - 9 раз, Грюнверк - 11 раз. Причем, Горшков, имевший возраст 77 лет, по показанию свидетеля Садовникова А. В. (т. 4, л.д. 114-115), еще в период службы в монастыре, являвшийся больным стариком, который еле передвигался и почти все время находившийся в своих покоях, допрашивался следователем ... 31 октября 1944 года с 10.30 минут утра до 23.00 ч., то есть в течение 12 часов 30 минут. 28 ноября того же года он допрашивался с 8.00 до 23.00 ч., после чего находился на излечении в больнице внутренней тюрьмы УНКВД Ленинградской области»*. **Следственное дело № 1178-44 г. Т. 1, л. 23-25, 32-25)

После таких допросов Игумен Павел несомненно готов был дать любые угодные следствию показания и подписать любой протокол...

Практически, еще при рассмотрении 5 февраля 1945 года дела в подготовительном заседании, трибунал уже предрешил вынесение обвинительного приговора. Судебное заседание было назначено через день, то есть на 7 февраля «без участия гос. обвинителя и защиты и без вызова свидетелей, ввиду признания обвиняемыми предъявленного им обвинения (т. 3 л.д. 668)... Меры наказания осужденным назначены без разделения их на каждый примененный состав преступления»*. (*Следственное дело № 1178-44 г. Т. 4, л. 222.)

Игумен Павел был приговорен к 15 годам лишения свободы. Имеется сообщение оперативно-справочного отдела МВД ССР за № 35/3/4-1318с от 18.06.90 г., что Горшков П. М. умер 06.07.50 г. в местах лишения свободы Кемеровской области (Сиблаг)... Смерть Горшкова подтверждена медицинским актом Баимского отделения Сиблага от 6 июля 1950 года, причина смерти: декомпенсированный кардиосклероз.

В праздник Благовещения Пресвятой Богородицы 7 апреля 1997 года Псково-Печерский монастырь получил справку о реабилитации Игумена Павла (Горшкова) № 13-15-90 от 14.03.97 г. Таким образом, закончились труды по реабилитации игумена Павла Горшкова, начатые Архимандритом Алипием (Вороновым), продолженные Московским писателем Е. Карповым, журналисткой Светланой Ивановной Галаевой и завершенное Президентом Российской Ассоциации жертв политических репрессий Г. В. Нумеровым по просьбе Преосвященнейшего Павла, Епископа Зарайского, Управляющего Патриаршими Приходами в США (в настоящее время - Архиепископ Рязанский и Касимовский) и по молитвам старца Архимандрита Иоанна (Крестьянкина) при Наместнике Архимандрите Тихоне (Секретареве).

В дополнение к периоду 1941-1944 гг. приведем воспоминания жителя города Печоры Романа Ивановича Агрузова, 1926 года рождения: «В период оккупации немцы в школах города Печоры разместили военные госпитали. Игумен Павел (Горшков) предоставил в монастыре здание своей резиденции для эстонской средней школы, а сам перешел в другое помещение рядом с Лазаревским храмом.

Два учебных года: 1941-1942 и 1942-1943 — в здании дома Наместника на втором этаже располагалась эстонская школа, в которой в этот период учился и я. Моя парта стояла у окна с видом на Успенскую площадь в комнате, где сейчас находится кабинет Наместника. Занятия проводились на эстонском языке и проходили в две смены по гимназической программе с преподаванием и латинского языка. На первом этаже, годом позже, были начаты занятия для детей и на русском языке. Классы в доме Наместника были светлыми и зимой всегда тепло натоплены. Видимо, топили печи монастырскими дровами. Дети посещали монастырские храмы, говели Великим постом на первой неделе и причащались Святых Христовых Тайн. Немцев в монастыре видел только в качестве туристов, которые попадались мне навстречу, когда я шел для занятий во вторую смену...»*. (*О Преславного чудесе. Пе-чоры, 2001, с. 53.) Роман Иванович вспоминает также «страшную бомбежку с воздуха Печор и монастыря в марте 1944 года, когда только чудо спасло обитель от полного разрушения. Всю ночь гремели взрывы. Большая часть бомб попадала в районе деревни Пачковки. В монастыре все храмы и здания сохранились, только была разрушена лестница на Успенскую площадь.

Дополним воспоминания Романа Ивановича Агрузова рассказом жителя города Печоры И. Курве о переживаниях в годы последней войны. «Помещение нашей гимназии во время войны было занято немецким госпиталем, средняя школа работала в монастыре. Из бывших моих учителей гимназии в 1944 году был только учитель рисования А. М. Денисов. Ему и было поручено руководить организационными р