Вьетнам вытянут довольно узкой полосой вдоль морей Тихого океана почти на 500 км, и климат северной и южной его части несколько отличается. Если на севере он более прохладный и ближе к субтропическому, то на остальной части — тропический муссонный. С погодой угадать довольно трудно, и даже в предположительно сухой сезон могут идти ливни. Что касается рельефа — три четверти площади страны занимают горы и холмы. Половина территории Вьетнама покрыта лесами, редколесьем и кустарниковыми зарослями; низменности практически полностью распаханы.

Эта страна — рай для туристов и фотографов. Причудливые скалы и плато, рисовые террасы, зеленые низины, лазурное море, отличные пляжи. Прилив гремит днем и ночью, после обеда на охоту за волной выходят серферы, и на море можно смотреть бесконечно. Оно усеяно рыболовецкими лодками, яхтами и кораблями; а близко к берегу вьетнамцы передвигаются в крошечных круглых плетеных емкостях, похожих на тазы — удивительно, как они умудряются не перевернуться.

Подзабытое прошлое

Человек, выросший в СССР, увидит во Вьетнаме множество привычных когда-то, но уже подзабытых красных флагов со звездами, серпом и молотом; до боли знакомая архитектура зданий, принадлежащих компартии (которая остается главной партией страны и насчитывает более двух миллионов членов); пионеров, машин советского автопрома… Точек соприкосновения с нашей страной множество: от времен Коминтерна, когда будущий лидер Северного Вьетнама Хо Ши Мин (Нô Chi Minh; настоящее имя Нгуен Тат Тхань, 1890–1969) приезжал в Советскую Россию и давал интервью Осипу Мандельштаму для «Огонька», до незабываемого запаха бальзама «звездочка» и возобновления экономического сотрудничества в наши дни.

Социалистическая республика Вьетнам — одна из горстки оставшихся в мире стран, где до сих пор проповедуют идеалы социализма, правда, с более чем «человеческим лицом». После снятия эмбарго США и тесной опеки Советского Союза, а также принятия Вьетнама в ВТО иностранные компании получили возможность вкладывать капитал в совместные предприятия. Как следствие, страна стала довольно быстро развиваться.

Но и прошлое проглядывает во французских кварталах городов, в заброшенных военных аэродромах рядом с действующими гражданскими аэропортами; в пустырях, где до сих пор не растет даже трава; в древних индуистских храмах.

Прошлое прослеживается и в другом явлении. На улицах немало калек от рождения: после применения американцами химического оружия во время войны огромные территории были отравлены. Количество больных детей, родившихся после этого, было поистине ужасающим. Помимо печально известного напалма, которым были выжжены леса, огромный урон нанес дефолиант, прозванный «эйджент орандж» (его распыляли из бочек с оранжевой полосой). Дефолиант заставляет деревья сбрасывать листву, естественное укрытие партизан. Считалось, что химическая формула этого соединения безвредна для человека. Однако люди, которые распыляли «эйджент орандж» и те, кто попал под химический дождь, стали умирать от рака. Выяснилось, что на одной из стадий синтеза «эйджент орандж» в конечный продукт попадает яд диоксин. Здоровью и генофонду жителей Вьетнама был нанесен жестокий урон. А огромные площади плодородных когда-то земель до сих пор остаются мертвой зоной.

Различия между северной и южной частью страны, объединенной лишь в 1976 году, заметны до сих пор. В частности, считается, что на Севере многие говорят по-русски, а на Юге — по-английски; впрочем, во время путешествия по Югу выяснилось, что немало людей хорошо говорили и по-русски тоже.

Нячанг

На Юге особенно сильно ощущается колониальное прошлое: даже в таком маленьком приморском городке, как Нячанг, остался французский квартал, а архитектура местного Океанографического института напоминает о Франции. Внутри, среди чучел животных и старинных склянок с морской живностью в пахучем формалине, можно легко представить, что находишься в старом институте где-нибудь в Европе.

Сейчас Нячанг — один из самых известных курортов страны, но из туристов мало кто помнит, что с 1960-х годов до середины 1970-х здесь была американская военная база со складами и радарными установками; остатки старой взлетной полосы аэродрома видны и сейчас. По сценарию именно в Нячанге происходит действие культового фильма Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня». Позже здесь располагалась советская военная база, а благодаря глубине бухты сюда могли заходить подводные лодки.

В Нячанге есть память и о более давней истории: на бывшей вилле последнего вьетнамского императора Бао-Дая (1913–1997) теперь можно остановиться, как в гостинице.

Около побережья Нячанга находится и знаменитый остров ласточек Хонйен (Hon Yen). Как известно, суп из ласточкиных гнезд — деликатес. В поисках добычи собиратели залезают на почти отвесные скалы. Деликатесом гнезда считаются из-за слюны птиц, которой они скреплены. Для первого гнезда слюны у ласточки много, и эти светлые гнезда собиратели прячут. Считается, что для постройки следующего гнезда жидкости не хватает, и из слюнных желез идет кровь. Именно бурые (якобы от крови) гнезда «второй постройки» — стоят особенно дорого. На самом деле красные гнезда имеют такой цвет из-за окислов железа в скальной породе. И лишь в третьем гнезде ласточкам позволяют вывести потомство. Мысль о несчастных птицах, чье стремление к продолжению рода так нещадно эксплуатируется, мешает заказывать этот деликатес в ресторане.

Еще один кусочек Европы в Юго-Восточной Азии — город Далат (250 км от Нячанга). Французы построили его на плато, где климат близок к европейскому: там прохладнее, чем на побережье, и не так влажно.

Хошимин

Центр Южного Вьетнама — город Хошимин, который часто обозначается английской аббревиатурой HCMC (Ho Chi Minh City). Однако никто, кроме официальных лиц, не называет город так. Старое название — Сайгон — измененное в том же 1976 году, живо до сих пор. Те, кто читал книгу Грэма Грина (Graham Greene, 1904–1991) «Тихий американец», наверняка заочно прониклись симпатией к Сайгону.

Сайгон не может не нравиться: здесь на редкость уютная и доброжелательная атмосфера, а смесь азиатского колорита с французским завораживает. На улицах продают кокосы для питья и жареные куриные лапки, а рядом стоят лотки с багетами. Лапшичные соседствуют с барами, где можно усесться на мягкий диванчик, слушать джазовый квартет, смотреть на интерьер из полированного старого дерева и гладкой бронзы, разглядывать веселящихся французов и представлять, что последних семидесяти лет не было.
Храм Тьен-Хау. Во внутреннем дворе зажигают ароматические палочки и спирали, и сквозь насыщенную благовониями дымку еле проступают очертания колонн и фигур.

Здания в колониальном стиле соседствуют с новыми. Сразу за ними неожиданно начинаются рынки, где продают все на свете и где пять долларов — вполне солидная сумма. В центре города — тенистые бульвары. А лучше всего Сайгон смотрится вечером: в теплом воздухе пахнет кофе, бензином и зеленью; из баров доносится музыка; на фоне иссиня-черного неба темно зеленеют ветви деревьев, а в праздничные дни мягко светятся красные фонарики и мерцают синим и желтым светом огромные шары и цветы. От самого центра до реки Сайгон стоят старые отели. Вдоль реки и по основным дорогам нескончаемым потоком несутся мотоциклы и мопеды. От этого потока поначалу кружится голова, и неудивительно — ведь в городе больше трех миллионов мотоциклов, почти полностью вытеснивших велосипеды. Если же ступить на проезжую часть, мотоциклы виртуозно огибают вас, практически не снижая скорости, так что переход через дорогу превращается в увлекательное и почти опасное занятие.

Днем центр Хошимина кажется частью европейского мира: кирпичный католический кафедральный собор Нотр-Дам де Сайгон (1877–1880) на вид мало отличается от своих французских собратьев, главный почтамт напротив него — тоже. Свернув на одну из центральных улиц, я попала в большую антикварную лавку напополам с лавкой старьевщика и долго перебирала старые бронзовые фигурки, огромные механические будильники, поддельные китайские монеты с дырочками, веера и старые полувыцветшие фотографии.

Старый китайский квартал имеет собственное название — Шолон, как будто это отдельный город. Здесь царит атмосфера рынка, а купить в Шолоне можно как диковинные вещи, так и китайский ширпотреб. Красные фонарики и вымпелы, огромные пакеты креветочных чипсов, яркие безделушки и бутыли с целебными снадобьями и заспиртованными морскими коньками, упаковки ароматических палочек и одежда с огромными буквами всемирно известных брендов, написанными, как водится, с ошибками; утюги и даже самовары.

В Шолоне есть и храмы разных вероисповеданий: буддийские, католические, даосские… Один из самых красивых — храм Тьен-Хау, особенно любимый женщинами. Пожертвования в пользу храма не анонимные — напротив, имена щедрых людей записаны на ярких розовых и красных бумажках, которые украшают одну из стен. Во внутреннем дворе воздух густой от дыма благовоний: палочки пучками торчат из бронзовых подставок, а над ними курятся ароматические спирали.

В дельте Меконга можно получить представление о сельской жизни юга Вьетнама. Меконг — одна из крупнейших рек Юго-Восточной Азии, ее вода полна плодородного ила, из-за этого она приобрела буро-коричневый цвет и кажется неимоверно грязной. В дельте разбросано множество островков, изрезанных протоками. На островах ютятся деревеньки, плантации, змеиные фермы; вдоль берегов располагаются маленькие городки с неизменными рынками и старыми пагодами. Во время вьетнамо-американской войны дельта Меконга была пристанищем партизан.

Религии

В Вьетнаме мирно сосуществуют приверженцы различных религиозных течений. Среди вьетнамцев меньше верующих (по разным данным, около трети жителей страны считают себя приверженцами той или иной религии), чем в остальных странах Юго-Восточной Азии — сказывается влияние социалистического строя. Иногда близкое соседство идеологии и религий выглядит курьезно: в Нячанге у католической церкви на холме под рукой статуи Христа располагается огромный знак пионерской организации на здании напротив, а дальше по улице — пагоды и буддистская семинария, еще дальше — древние чамские башни, индуистские храмы.

Во Вьетнаме распространен буддизм (он проник сюда во II в. до н.э.), а также даосизм. Даосизм — скорее философия, чем религия, в нем почитают, среди прочих, героев прошлого, мифических персонажей (например, создателей мира) и, кажется, даже просто хороших людей. Так например, даосийский храм Тьен-Хау в Шолоне посвящен девочке, спасшейся в бурю в маленькой лодке и ставшей покровительницей моряков.

Немало людей являются приверженцами христианства. Примерно 10% от 84-миллионного населения страны — католики, около 400 тысяч человек являются протестантами. Христианство в страну привезли сначала купцы, в XVI веке сюда добрались монахи — доминиканцы и иезуиты. В XVII веке миссионеры издали Библию на вьетнамском языке, а также привнесли написание вьетнамских слов латинскими буквами (куок нгы, Quoc ngu).

Помимо этих религий, распространено конфуцианство, а также вера в духов предков и духов-покровителей воды, земли, деревень и других местностей: им оставляют еду, курят благовония, что немного напоминает традиции балийцев.

Вьетнамцев всех вероисповеданий объединяют привлекательные черты характера —доброжелательность и радушие. Быть в этой стране — все равно что гостить в теплом доме с вежливыми и искренними хозяевами. Здесь комфортно даже в толпе.
Из живой еще змеи выпускают кровь, которая считается ценным тонизирующим средством. Пить ее советуют или чистую, или же смешанную с местным самогоном. Потом змею готовят со специями и овощами.

Еда и здоровье

Вьетнамская кухня разнообразна и довольно демократична. Свежие морепродукты, всевозможные виды лапши и супов, дим сумы — что-то вроде пельменей, фрукты и овощи, цыплята с соусами, обязательно рис — все это подается в изобилии и без всякой системы. В местных заведениях еду подают по мере готовности: сначала, например, кофе, потом горячее, а потом салат, или все это сразу. Трапезу часто начинают с самого известного национального блюда: на тарелке подаются листья мяты, кинзы, мелиссы и лимонного сорго, ломтики зеленого банана и манго, кусочки рыбы. Все это укладывается на лист рисовой бумаги, заворачивается в блинчик и окунается в один из многочисленных соусов.

Самый известный соус Вьетнама — рыбный; готовят его до сих пор по старой технологии. В бочку слоями попеременно укладывают рыбу и соль, оставляют настояться много месяцев, а затем пробивают отверстие внизу и сливают получившийся соус. Его неповторимый аромат иногда сложно выдержать, но именно этот соус составляет необходимый ингредиент многих азиатских блюд.

Едят вьетнамцы и змей: сначала пресмыкающемуся выпускают кровь, которая считается хорошим тонизирующим средством, потом мясо идет в готовку. Впрочем, приготовленная змея не оправдала моих ожиданий, оказавшись жесткой и неожиданно костистой.

Во время путешествия по стране поначалу удивляет количество всевозможных спа-салонов, парикмахерских, маникюрных и массажных заведений, рассчитанных на любой доход. Услугами салонов пользуются даже уличные торговцы, а некоторые парикмахеры стригут клиентов прямо под открытым небом, прислонив кусочки зеркала к стене дома. Уход за телом и внешностью здесь — не только приятное времяпрепровождение и дань тщеславию, как может показаться, а важная составляющая заботы о духе.

Разграничить, упорядочить и систематизировать впечатления от Вьетнама сложно. Ландшафт, города, письменность и язык, кухня и многочисленные ткацкие мастерские, порты и красные флаги, люди и войны — невозможно упомянуть об одном аспекте жизни, не рассказав попутно о сотне других. Кажется, что главная ось здесь — история. В то же время природа влияет на традиции и особенности местной кухни; религия — на характер, политический режим — на экономику. В каждой — мелкой или значительной — вещи, деревушке, кафе, вышитой шелком картине, человеке — как в капле воды, отражается сразу все: и история, и природа, и судьба Вьетнама.