Дни рождения и смерти Нобелевского лауреата Германа Гессе жители городка Кальв в этом году отметили арт-фестивалем «Степной волк».
В честь светлой памяти великого земляка они сочиняли стихи, плели портреты и ели окорока

Немцы решили соригинальничать, обойдя стороной дорогу, проторенную устроителями подобных мероприятий. До сих пор похожие акции назывались преимущественно «Игрой в бисер», а их девизом традиционно выбирали набившую оскомину фразу из одноименного романа Германа Гессе про «игру стеклянных бус со всеми смыслами и ценностями нашей культуры». В игру со смыслами пробовали пускаться и россияне – несколько лет назад в Москве прошло резонансное арт-сборище «Игра в бисер», и эстонцы – под этим же названием недавно провели десятый музыкальный фестиваль в Пярну. Без обязательного метания бисера не обошлось и в Кальве – участники и гости «Степного волка» занялись коллективным плетением портретов нобелевского лауреата.

Организаторы предусмотрели и другие колоритные развлечения. Например, конкурс литературных подражаний Гессе, пленэр в живописных окрестностях городка и гвоздь программы – вечера встреч с прекрасным в местном ресторане «Степной волк». Фестивалящую публику угощали исключительно блюдами, упомянутыми в текстах писателя. А именно: молочным супом, белым хлебом, жареной рыбой, окороками, медом в чашах, белым вином в голубых бокалах и черствыми пряниками в форме сердца.

Странное дело: уже после смерти писателя в 1962 г. его игры в бисер для миллионов читателей по обе стороны железного занавеса превратились в игры с Гессе. В Америке он стал пророком для поколения леваков-интеллектуалов, восставших против мещанских радостей общества потребления. Примерно в это же время на другом полюсе цивилизации – в далеком от потребительских излишеств Советском Союзе – интеллигенция пыталась устроить свои хрущевки по образу и подобию идеальной страны Касталии, описанной Гессе в «Игре в бисер». Таким образом, многим удавалось заглушить шум великих строек тихим перелистыванием страниц и потрескиванием винила с любимой музыкой.

Играть в Гессе любила не только русскоязычная интеллигенция Москвы и Ленинграда, но и те национал-диссиденты советских окраин – от Украины до Прибалтики, – которые видели в книгах немецкого писателя очаг сопротивления культурной экспансии с Востока. Тот факт, что первые самиздатовские переводы «Степного волка» были русскоязычными, дела не менял – пришедший с Запада Гессе (как и другие авторы с похожей читательской судьбой – от Оруэлла до Камю и Сартра) стал шифром, знаком принадлежности собеседников к одной культурной стае. И сегодня, когда пик популярности Гессе в прошлом, кодекс культурного человека по-прежнему предполагает точное знание отличий между Гессе, Гессом и Грассом. Не говоря уже о большем, которое то и дело встречается на бесчисленных интернет-форумах, посвященных герою фестиваля в немецком Кальве.